Халифат и исламская современность

Сейчас в свете тех событий, которые происходят в арабском мире, в среде мусульманских учёных вновь была поднята тема устройства государства в Исламе. Эта тема далеко не новая. Много трудов мусульманских учёных начиная с первых веков хиджры, было посвящено этому вопросу. Выражались совершенно разные точки зрения по поводу того каким должно быть государство в Исламе. Сейчас же с учётом тех изменений, которые происходят в мире, научный подход к освещению данного вопроса стал более реалистичным и приобрёл прикладной характер.

Итак, исламское государство – это теократия или же современное гражданское общество? И что такое теократия? Был ли халифат времён праведных предшественников (как известно именно первые три века по хиджре являются образцом согласно изречению пророка) и особенно в период правления первых четырёх халифов теократическим государством?

Тут всё зависит от того как мы понимаем и какой смысл мы вкладываем в сам термин теократия.

Если понимать теократию как государство, опирающееся в качестве главенствующей идеологии на религию, то, несомненно, халифат был теократическим государством. В принципе любой даже самый светский правящий режим стремится возвести государственную идеологию в ранг религиозных догматов и требует от своего народа соответствующего отношения к ней. Таким образом, любое правительство в какой то степени исполняет роль сакральной власти. Саид Кутб в своей книге «Будущее принадлежит Исламу» писал: «Создатели социальных доктрин, теорий и философий стыдливо умалчивают о следующем факте: они учреждают догмы, хотят внушить их людям в их повседневной жизни с тем, чтобы эти социальные, национальные или националистические догмы заняли место религиозного убеждения». В качестве примера можно привести идею коммунизма в Советском Союзе или же идею свободы в США.

Если же понимать теократию как термин обозначающий форму государственного правления, при которой политическая и религиозная власть в стране сосредоточена в руках духовенства, то здесь и речи быть не может о такой форме правления в халифате. По крайней мере, ясным становится одно – арабский халифат совершенно не похож на европейское теократическое общество времён средневековья.

Неверным является рассматривать устройство государства в Исламе через призму христианских воззрений. Теократия в христианстве – это следствие отношения в этом учении к сущности Христа. (В Библии сказано: «Царство Мое не от мира сего» (Ин.18:36).

А именно, отношение христиан к нему как к богочеловеку в результате было спроецировано и на своих правителей, которых они наделяли божественными функциями и которые имели власть менять основные догмы христианства по своему усмотрению. Таким образом, правитель в христианстве – это наместник Бога (или же Христа) на земле, наделённый божественными полномочиями, непогрешимый и не могучий быть подвергнутым критике.

Если же мусульмане когда-либо и воспринимали своего правителя как наместника Бога на земле, то в это понятие вкладывался совсем иной смысл. Изначально каждый человек является наместником Бога на земле – «И вот, сказал Господь твой ангелам: «Я установлю на земле наместника». (Коран. 2:30). Халиф в Исламе – это гарант исполнения божественных установлений своими подданными и охранитель общего духа Ислама. Именно – «общего духа Ислама». Потому что шариат, который представляет собой довольно таки светское законоположение, указывает в основном на направление, в котором должна вестись деятельность каждого члена общины для достижения гармонии, как в жизни отдельной личности, так и всего общества в целом. А вот разработка методов достижения этой цели предоставляется правоведам. Здесь уместно сравнить шариат с конституцией, а фикх с кодексами – уголовным, семейным, налоговым и т.д.

Таким образом, правитель в Исламе это не некий незыблемый авторитет, обладающий абсолютной властью, но он подконтрольное должностное лицо, которое может быть (и должно, если этого потребуют обстоятельства) подвергнуто критике и даже низложено. Абу Бакр обратился в своей первой проповеди к народу, избравшему его халифом: «Если я удовлетворяю вас как правитель, то следуйте за мной, если же я ошибусь, то поправьте меня. И подчиняйтесь мне в моей покорности Аллаху, и не может быть подчинения в ослушании Аллаха».

На своеобразный характер теократии в христианстве оказало также и положение священнослужителей в этом учении. А именно роль посредников между Господом и людьми. Знаний канонов своей религии недостаточно, нужно ещё и рукоположение – обряд посвящения человека, наделяющего его правами совершать таинства и обряды. Это привело к формированию касты священников, которая в свою очередь имела свою иерархическую градацию. Мусульманин в своей религиозной практике не нуждается в посредниках. Ему не нужно посредников для того чтобы быть услышанным и добиться прощения грехов. В Исламе имам или же муфтий не является обладателем сакральной сущности. И за исключением некоторых моментов в истории мусульманской государственности сообщество религиозных деятелей так и не переродилась в отдельное сословие.

Также в Исламе нет противопоставления между духовной и светской жизнью человека, которое чётко обозначено в христианстве следующей фразой: «Он сказал им: «Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». (Евангелие от Луки: 20; 25).

Нет и презрительного отношения к земному суду, хотя и говорится о его несовершенстве, как это выражено в одном из хадисов пророка: «Мы судим по видимой внешней стороне дела, а его сокровенный смысл ведает Аллах». Знаменитая фраза «Убивайте всех. Господь разберет своих», сказанная одним из католических священников во время очередного крестового похода в ответ на вопрос одного из воинов как отличить еретика от истинно верующего, хорошо охарактеризовала отношение Церкви к гражданскому суду.

Вот как описал исламское государство выдающийся египетский религиозный деятель и реформатор конца 19 века Мухаммад Абдо: «Исламская государственность никогда не знала той религиозной формы правления, которая царила в средневековой Европе. И не может быть в Исламе религиозной власти, кроме той, которая базируется на общечеловеческих ценностях. Умма сама давала власть тем, кому считала нужным и также свергала её по своему усмотрению. Несомненно, это было гражданское общество. Гражданское общество, дарованное Всевышним через установления шариата…

Никто не вправе менять божественные установления, базирующиеся на принципах равенства и свободы. Шариат уполномочивает власть вершить только гражданский суд».

Несмотря на вышесказанное, тем не менее, нельзя сказать, что мусульманские государства никогда не соприкасалась с теократией. Несомненно, был такой период в их истории. Существовала и абсолютная власть султана и клерикализм, выраженный муллократией. Во многом это было связано и с тем, что в этот период в учёной среде перестали отдавать должное иджтихаду. Началась эпоха застоя – таклида. Имамы превратились из учёных-правоведов, важнейшей задачей которых было разрабатывать законы, соответствующие требованиям времени и призванные облегчить жизнь своих сограждан, в придворных жрецов – охранителей того что было наработано до них и обвиняющих в ереси всякого кто пытался возродить школу иджтихада. С этого момента постепенно и началось отставание мусульманского мира от западной цивилизации. Тем не менее, из истории средневековья явствует, что даже в самые худшие времена мусульманская государственность была на голову выше европейской теократии, страдавшей от средневекового засилья церковной схоластики и её иррационального подхода к решению проблем в обществе.

В 20 веке основополагающие труды по мусульманской государственности были написаны двумя учёными-мыслителями: Абу аль-А’ля Маудуди и Саидом Кутбом. Многие мусульмане, поверхностно ознакомившись с выдержками из их сочинений и без учёта общего контекста, пришли к ошибочному выводу что Ислам и демократия несовместимы. Для них демократия стала синонимом «шайтанского правления» (что, кстати, созвучно тому названию, которое ей дали многие христианские богословы современности – «демонократия»).

Во-первых, причина такого неприятия «народовластия» скорее всего в том, что мусульманский восток много настрадался за свою историю от колониальной политики европейских государств. И естественно, что в представлении мусульман демократия была тесно связана с колониальной политикой, которую проводили апологеты данной формы правления. От такой «демократии» хотелось бежать в «пещеры и леса» радикализма. Каждое действие вызывает противодействие.

Во-вторых, сбивал с толку сам термин «демократия», что значит «власть народа», а, как известно, вся власть принадлежит только Аллаху. Такая оценка демократии созвучна тому, что говорили о власти в мусульманской общине хариджиты. Во времена смуты, когда остро стоял вопрос о том, кто должен править в халифате и хариджиты отвергли и кандидатуру Али ибн Абу Талиба и Муавии, до имама Али дошло их следующее изречение: «Вся власть и право решения принадлежат Аллаху». На что он воскликнул: «Какие прекрасные слова! И какое глупое их понимание!»

Знание того что власть принадлежит только Всевышнему никогда не мешало родителям проявлять свою власть над детьми, а начальникам управлять своими подчинёнными. Тот же Маудуди, описывая в своих трудах каким должно быть государство в Исламе, по сути дела описывает демократическую форму правления с гражданским обществом. И всё это он называет религиозным государством (Дауля ад-динийа). Позднее он ввёл в использование новый термин – демократическая теократия.

Демократия – это механизм принятия решений путём консенсуса с приоритетом количественного большинства и уважением меньшинства. Именно механизм, а не смысл общественного уклада. В данном ключе демократия, рассматривается как форма правления, в которой содержатся исламские принципы. И данные принципы не означают призыв к замене правления Аллаха правлением народа. Что касается шиитского Ирана, то во-первых, надо отметить что ши’изм всегда проповедовал идею божественности верховной власти в чём обнаруживается некоторая его схожесть с христианским учением «о граде божьем». Идея о пришествии Махди, которая стала неотъемлемой частью религиозной доктрины ши’изма, близка мессианским представлениям в христианстве и иудаизме. Таким образом изначально в ши’изме заложен фундамент для построения теократического государства.

Во-вторых, в современном Иране влияние аятоллы (являющимся де-юре главою государства) на внутреннюю политику страны в последнее время всё больше сводится к минимуму. Впрочем, и Али Хаменеи стал восприниматься иранцами не как имам, правящий общиной шиитов в отсутствие скрытого имама, а просто как политический деятель. И возможно даже что в недалёком будущем его политический статус будет равняться статусу королевы в Великобритании.

На фоне тех событий, которые происходят в исламском мире всё чаще и настойчивее раздаются голоса противников Ислама убеждающих весь мир в том, что теперь, когда к власти в регионе могут прийти «исламисты» можно и забыть о построении справедливого гражданского общества в этих странах. Что откат в средневековье неминуем. Хотя надо заметить, что не все западные политики поддались такому настроению, которое искусственно нагнетается антиисламскими политтехнологами. Например, глава министерства иностранных дел РФ Сергей Лавров в ответ на такие обвинения в адрес Ислама заявил следующее: «Я бы не стал драматизировать ситуацию: опыт показывает, что ислам и демократия вполне совместимы».

Сейчас современные мусульманские учённые в вопросе об устройстве государства в Исламе стоят перед выбором: или же, идя на поводу у противников Ислама, проповедовать средневековую отсталую теократию, тем самым превратив существование справедливого исламского государства в очередную утопию.

…Или же, учитывая требования времени и используя исторический опыт, помноженный на богатое культурное наследия и неисчерпаемый потенциал шариата, на практике реализовывать слова Всевышнего о роли мусульманской Уммы в мире: «Вы являетесь лучшей из общин, появившейся на благо человечества, повелевая совершать одобряемое, удерживая от предосудительного и веруя в Аллаха». (Коран.3:110).

Арслан Тимербулатов, имам-хатыб мечети г.Маркс Саратовской области, выпускник университета Аль-Азхар