Кто, с кем, за что и против кого воюет в Ливии

— Мин Руссиа (из России)?

Я привык, что любой араб к любому русскому заведомо расположен, но на этот раз в ответ на мое горделивое «да» услышал целую лекцию: Россия — это очень плохо, наш премьер любит диктаторов, а наш президент — евреев, что разницу между ними видим лишь мы, а для ливийцев и то и другое одинаково отвратительно.

В конце этого политического ликбеза мне сообщили, что у них приказ не пропускать русских. Спасло то, что ночью на заставе начальства не было, а те, кто был, не слишком разбирались в чужих алфавитах, я наврал, что на самом деле я украинец, а Россию проехал транзитом.

О какой разнице говорил мне политически подкованный пограничник, я понял лишь на следующий день: оказалось, Дмитрий Анатольевич и Владимир Владимирович не сошлись во взглядах на воздушную операцию НАТО против войск Каддафи.

Еще бы они сошлись: в Ливию серьезно инвестировали «Газпром» и РЖД. И те и другие в России считаются подпутинскими, и ливийцы об этом прекрасно осведомлены. А в Ливии и «Газпром», и РЖД могут работать лишь до той поры, пока им благоволит Каддафи. Так что Дмитрий Анатольевич со своим указом, запрещающим въезд в Россию самому лидеру ливийской революции и его ближайшему окружению, не столько выказал свою приверженность общечеловеческим ценностям, сколько ударил по карману не чужих для Владимира Владимировича людей.

Вместе с тем президент Медведев не смог быть последовательным до конца и не сделал ставку на повстанцев. На голосовании в ООН по вопросу применения силы к Каддафи Россия воздержалась. Иными словами, если мятежники победят (это вопрос далеко не очевидный), рассчитывать на их благодарность нам не приходится. Мы проигрываем в любом варианте развития событий.

Зато в случае их победы сливки снимет Николя Саркози, именно он настоял на том, чтобы НАТО включилось в гражданскую войну в Ливии на стороне мятежников, именно он первым признал мятежный Национальный переходный совет (политическое представительство взбунтовавшегося востока Ливии) в качестве законного правительства.

На чьей же стороне оказалась «цивилизованная Европа». Муамар Каддафи утверждает, что за мятежниками стоит Аль-Каида. На самом деле создатель Джамахерии несколько передергивает. Среди повстанцев оказались ветеранские организации, объединяющие ливийских добровольцев, воевавших в 80-х годах прошлого века на стороне моджахедов Афганистана. Конечно, можно учесть, что сама Аль-Каида — это изначально точно такая же ветеранская организация, но в отличие от нее «Ливийские отряды исламских бойцов» никак до сей поры не отметились на ниве терроризма, хотя исламистами они, безусловно, являются.

Лукавство Каддафи еще и в следующем: ветераны именно примкнули, а не стоят за мятежниками. Они лучше прочих проявили себя во время боевых столкновений со сторонниками Каддафи. На подступах к Бенгази и Адждабии каддафистов встречали парни с характерными бородами и укороченными усами, а не вестернизированная молодежь, жаждущая политических свобод и демократии, но погоды бородачи в Национальном переходном совете не делают. Чтобы понять их роль, достаточно представить, что в России случилось нечто оранжевое, перетекающее в «большую манежку» и далее в полноценную гражданскую войну, а потом ответить на простой вопрос: на чьей стороне окажется, скажем, «Боевое братство» и можно ли утверждать, что именно «Братство» заварило кашу.

По мнению российских политологов, специализирующихся на Ближнем Востоке и Северной Африке, мятеж — не что иное, как протест верхушек части ливийских племен из-за несправедливого перераспределения нефтяных доходов. Не то чтоб это неправда. Самое многочисленное племя восточной Ливии Варфала действительно оказалось на стороне повстанцев. И доходы, действительно, несправедливо распределялись. Между западным Триполи и восточным Бенгази видно разницу и без анализа, к какому племени принадлежит тот или иной топ-менеджер в ливийской нефтянке. На фоне гламурного Триполи Бенгази выглядит убогой провинцией. Здесь из муниципального транспорта только маршрутные такси. Машина моложе 10 лет на улицах Бенгази редкость, здесь нет ни одного кинотеатра. Если Триполи внешне напоминает города стран Залива, то Бенгази больше походит на какой-нибудь Катманду.

Так что дело не в дележе нефтяной пайки, а в населении восточной Ливии, которому надоело чувствовать себя вторым сортом. Это просто понять, если вспомнить, как русская провинция относится к зажравшейся Москве. Что касается племенных элит, то они как раз были готовы идти с Каддафи на мировую. Когда его отряды прорывались к Бенгази, вожди Варфала заявили, что не являются противниками полковника. Но спустя два дня повстанцев поддержала авиация НАТО и об этом заявлении племенные элиты предпочли забыть.

Но кроме обозленных провинциалов и ветеранов-исламистов среди повстанцев есть и третья составляющая. Их лидеры в недавнем прошлом — сплошь и рядом высокопоставленные чиновники из ближайшего окружения Каддафи. Национальный переходный совет, к примеру, возглавляет министр юстиции Мустафа Абдель Джалиль, а ополчением командует Абдель Фаттах Юнес, совсем недавно он был министром внутренних дел. На сторону повстанцев перешла и изрядная доля дипломатического корпуса Ливии.

То есть речь идет не о межплеменном конфликте, а расколе в политическом руководстве страны, и именно с раскольниками имеют дело лидеры франко-британо-американского антиливийского альянса.

Это как если бы у нас трения в «тандеме» зашли бы слишком далеко. У вас есть сомнения, на чьей стороне окажется при таком раскладе «цивилизованная часть мира»? У меня нет. А все остальное: националисты, кавказские сепаратисты, отечественные ваххабиты, ветераны, леваки и региональные бароны — будет просто бесплатным приложением к одному или другому. Но меня это как-то не радует, я не готов выбирать вместе с «цивилизованным миром» между плохим и плохим.

Автор — обозреватель телеканала «Дождь», Орхан Джемаль